На прошлой неделе страна вспоминала о жертвах политических репрессий. О тех, кто был расстрелян или посажен в 1936 - 1938 годах. Но аресты продолжались и позднее... Об этом нам напомнил Михаил Пеймер - один из немногих оставшихся в живых ярославцев, побывавших в ГУЛАГе.
А может быть, Сталин не прав?
Как бы странно это ни прозвучало, можно сказать, что Михаил Николаевич родился под счастливой звездой. В первый раз ему повезло в 1933 году, когда семья Пеймеров переехала в Ярославль из Запорожья, где в то время царил такой страшный голод, что людей не успевали хоронить и мертвые лежали прямо на улицах. Переезд спас 11-летнего Мишу от голодной смерти.
Михаил Пеймер благополучно окончил школу N 37 в Ярославле и Московское артиллерийское училище им. Красина. Начало Великой Отечественной совпало с его выпуском из училища.
Удача не изменяла Михаилу Николаевичу до самого конца войны - в составе 24-й гвардейской бригады он успешно командовал батареей "катюш", дошел до самой Германии. Но здесь война закончилась для него самым неожиданным образом.
- Мы стояли в одном из немецких городов, - вспоминает Михаил Пеймер. - Вечером пошли с начальником дивизии прогуляться на станцию. Видим, военнопленных грузят в вагоны энкавэдэшники. Спрашиваем у одного из них: "Зачем вы их грузите?" Он на нас прикрикнул, мол, идите куда шли. Мы возмутились: "Ты на нас не кричи, мы с тобой по званию равны". Тут он заорал, что мы сейчас поедем в тех же вагонах.
На следующий день я пошел в наш политотдел к подполковнику Холодилову. Рассказал о вчерашнем, спросил: как же так? Он отвечает: "У нас нет военнопленных - есть предатели Родины. Так сказал товарищ Сталин". Я говорю: "А может быть, он ошибался?" В общем, наговорил я...
В ту же ночь его арестовали. Судили по 58-й статье за антисоветскую агитацию. Дали 10 лет лагерей и пять лет поражения в правах. "Знаете, сколько суд длился? - прищуривается Михаил Николаевич. - Когда подошли к дверям, где заседал трибунал, конвоир стал скручивать цигарку. Меня позвали. А когда я вышел, он еще полцигарки только выкурил".
Ничего не поменяю
Потом был этап в Воркуту, 40 часов на освоение техминимума и семь лет работы в угольной шахте ГУЛГМП (Главное управление лагерей горно-металлургических предприятий). Почему семь, а не десять?
"Черчилль про Сталина правильно сказал, - считает Михаил Пеймер. - Выдающаяся посредственность". Правда, я бы сказал по-другому. Это был бездарный дурак. Он загубил страну... Но перед смертью у него мозги прочистились, и он, как позже Брежнев, решил, что "экономика должна быть экономной". И ввел "зачеты", когда при определенной выработке больше нормы день засчитывался за полтора, за три. Так что освободился я ровно через 7 лет - 16 мая 1952 года.
Как пораженный в правах, Пеймер и после освобождения не мог никуда уехать, остался в Воркуте. Судимость с него сняли только после смерти Сталина. А реабилитировали уже при Брежневе.
Вскоре его отправили на учебу в Кемеровский горный институт. Обком в нарушение правил снова принял его в партию и выхлопотал звание заслуженного работника народного хозяйства Коми АССР.
- Я был руководителем комплекса по реконструкции старых шахт и строительству новых, - с гордостью вспоминает Михаил Николаевич. - Варгашорскую шахту под моим руководством сдавали. Если бы меня спросили сейчас: хочешь изменить свою жизнь, прожить по-другому? - я бы ответил: нет.
Девочка Лидочка
- Когда меня забрали... - голос Михаила Николаевича прерывается. - Когда забрали, девочка, с которой мы с пятнадцати лет целовались по дворам, вынуждена была выйти замуж... Девочка Лидочка... С которой мы вместе были членами клуба юного туриста, вместе на комсомольские собрания ходили...
Когда Пеймер в 1952 году тайком приехал в Ярославль, Лида сказала: "Ты устраивай свою жизнь... Что поделаешь. Я замужем, у меня ребенок". Женился со временем и Михаил Николаевич. Вырастил двоих детей. Но свою юношескую любовь забыть не смог.
- Много чего было, вы не пишите об этом, - попросил он. - Напишите только, что мы с моей Лидочкой в конце концов все-таки встретились. Через год серебряную свадьбу отпразднуем. Знаете, нам уже по 60 лет было, когда я в Ярославль вернулся и мы поженились. Стояли на красной дорожке, и Мендельсона играли. Все как у молодых.
Говоря о жене, о детях, Михаил Николаевич расцвел. Вспомнил, как выходит с Лидочкой гулять летом на даче. Рассказал, что до сих пор пишет стихи. Кто бы в этот момент, глядя на бодрого и жизнерадостного человека, сказал, что ему скоро 86? "Мы взяли на себя с женой повышенные обязательства - дожить до тысячелетия Ярославля", - смеясь, говорит он.
Смотрите также:
- «Она не любила жаловаться». Чем жила Наталья Кустинская в последние годы →
- Шведский стол для десантника. Герой России Алексей Чагин - о патриотизме →
- Прочный фундамент Гринденко. 8 июля - День семьи, любви и верности →