- Юрий Иванович, когда вам довелось впервые сделать снимок главы государства?
- В 1963 году – я снимал Никиту Хрущёва, когда он приехал в Ярославль. Честно скажу, я тогда ещё был совсем зелёный, сопляк, мальчишка. Года два или три отработал фотокорреспондентом в «Северном рабочем». Не помню подробностей съёмки, но один кадр получился по-настоящему хорошим, выставочным.
- Кого из первых лиц в последующем было сложнее всего снимать?
- Для фотографа важна харизма человека, насколько герой контактен с другими людьми. В этом плане снимать первого президента России Бориса Ельцина было интересно и приятно. Он был колоритной фигурой. По мимике, открытости, жестикуляции он может конкурировать разве что с Владимиром Жириновским. Борис Николаевич несколько раз приезжал в Ярославль в 90-е годы. А вот когда довелось фотографировать нынешнего президента Владимира Путина, тут я намучился. Он очень деловой, серьёзный, движения чёткие. Когда фотографировал его, то постоянно ловил себя на мысли, что я тут лишний. Думаю, это многие фотографы тогда ощущали, а что поделаешь, работа у нас такая.
- С ярославскими политиками проще?
- Скажем так, у них свои особенности. Если говорить о советском периоде, то 25 лет областью руководил первый секретарь областного комитета КПСС Фёдор Лощенков.Он был достаточно закрытым человеком, никаких лишних эмоций. В народе за долгую политическую жизнь его прозвали «царём Фёдором». Немногие разделяли его взгляды на то, каким должен быть Ярославль. Теперь ТЮЗ, здание речного вокзала, построенные им, – визитные карточки города. А сейчас что?! Такие деньги выделили на 1000-летие, какие возможности были у города, как он мог расцвести! В итоге мост через Которосль спустя год от сильного дождя разрушился, Волжскую набережную смыло, а концертно-зрелищный центр до сих пор закрыт.
Но вернёмся к политикам: у меня на каждого из них досье. (Смеётся). Собраны фотографии разных лет из разных поездок и мероприятий. Только Валентины Терешковой у меня более 5000 кадров. Анатолий Лисицын, когда работал губернатором области, был открыт для общения. Но общаться с ним нужно было по-деловому и чётко. Сергей Вахруков очень быстро выстраивает контакты с людьми, сказывается его опыт работы в комсомоле. Очень энергичный, подвижный, у него хорошая мимика, но это, скорее, сложность для работы фотографа.
- Кого ещё приходилось фотографировать?
- Главная тема в газете тогда была - человек. Поэтому снимали людей на заводе, в лаборатории, в поле. Политическая жизнь народа ограничивалась парадами и демонстрациями. Всё это было для страны своеобразной религией.
Я любил снимать репортажи. Утром бежишь на парад, за пару часов отснимешь недельный запас плёнки. Летишь в редакцию, проявляешь, печатаешь лучших пятьдесят кадров и идёшь к редактору выбирать, какой пойдёт в печать. Домой приходил еле державшийся на ногах от усталости, но счастливый!
- Хороший снимок – результат профессионализма или умения оказаться в нужное время в нужном месте?
- Важно всё. В августе 1991 года я был в Москве, должен был с сыном ехать в Финляндию по приглашению одной из газет. Вышли мы на Ярославском вокзале, а нам говорят: в центре города толпы народа. И я понял: надо попасть туда, надо работать. Вещи оставили проводнику и рванули на Манежную площадь. 24 плёнки отснял за один день. А потом сели в поезд и уехали. Финские друзья отговаривали меня возвращаться домой, предлагали политическое убежище, думали, что меня арестуют. Однако когда я вернулся, от путча не осталось и следа. Потом мой репортаж о путче вышел в газете.
- А как попали в Чечню?
- Обрёл вкус репортажной жизни в экстремальных условиях. Ездил не только в Чеченскую республику, но и в Осетию, Ингушетию, Преднестровье, был в Москве в 1993-м когда вместе с солдатами штурмовал Белый дом. Голову, конечно, было жаль, но в этих командировках такой интерес! Во время второй поездки в Чечню был неделю в тылу у боевиков. Из тысячи фотографий получилась пара выставочных. Но для меня ценнее те, документальные.
- Случались ли какие-то казусы в вашей работе?
- В 90-е судьба забросила меня на учения МЧС, иностранцам показывали, как авиация тушит лесные пожары. Уже в Ярославле, когда печатал кадр, я ошибся, и в результате на карточке вместо самолёта, тушившего огонь, получился горящий самолёт, врезающийся в землю. Я вспомнил о фото, когда был нужен шуточный материал в первоапрельский номер. Так получился репортаж о грузовом американском самолёте с «ножками Буша» на борту, потерпевшем крушение под Ярославлем. В день выхода номера мне позвонил друг и сказал, какой я молодец и как удачно оказался в нужное время в нужном месте. Между делом он попытался выяснить, где разбился самолёт. Он не понял, что это шутка! А в редакции меня встретила толпа, которая пыталась узнать, где искать заветные куриные тушки. Когда я объяснил, что это первоапрельская шутка, все посмеялись и разошлись. А одна бабуля меня поймала и говорит: «Милок! Скажи, где самолёт упал, я никому не расскажу». Я вынул ей деньги и говорю: «Иди, бабушка, купи себе окорочков».
- Никогда не жалели, что выбрали такую профессию?
- Я взял камеру в руки в 1954 году и с тех пор ни разу не пожалел о своём выборе. Я всегда в гуще событий, всегда с людьми. Считаю, что журналисты – вообще самые счастливые люди на земле.
Смотрите также:
- Роман Курцын: «На моего героя из сериала «Корабль» хотят походить мужчины» →
- «В чужой душе оставить след...». Почему наше общество теряет духовность →
- За человечную историю. Актёр Юрий Ваксман - о современном кинематографе →