Актёр Николай Шрайбер: «Порой трудно вернуться из образа в реальную жизнь»

Кинофильм «Аритмия» режиссёра Бориса Хлебникова завоевал не только Гран-при, но и приз зрительских симпатий на фестивале «Кинотавр-2017», завершившемся месяц назад в Сочи.

Главные роли в фильме исполнили Александр Яценко, Ирина Горбачева и актёр Волковского театра Николай Шрайбер, с которым мы побеседовали о призвании врачей и артистов, творческой самореализации, и не только.

Возможно лишь в провинции

Игорь Велетминский, «АиФ-Ярославль»: Почему съёмки «Аритмии» было решено провести именно в Ярославле, в Соловьёвской больнице?

Николай Шрайбер: Режиссёр Борис Хлебников изначально хотел снимать фильм только в провинции. В Москве такая жизненная ситуация, если осмыслить сюжет фильма,  невозможна.  Картина рассказывает о судьбе поглощённого профессией врача «Скорой помощи» Олега, которого бросает жена. Он талантливый, но пьющий, что, увы, нередкое сочетание. Жена решает подать на развод, а Олег всё спешит с вызова на вызов. Кстати, эта работа  Александра Яценко на «Кинотавре-2017» была отмечена как  лучшая  мужская роль. Олег мчится от пациента к пациенту, пытается всеми возможными и невозможными усилиями спасать людей. Вот он, отбиваясь  от требующего тотчас же ехать на следующий вызов голоса диспетчера в рации, снимает приступ астмы пенсионерке -  и мчится на планёрку к главврачу. Он спасает других, а его карьера, семья, жизнь проходят мимо.

Жена отчаялась и решила бросить его. «Неотложка» уже требуется их любви, но изнурительная работа, без достойного вознаграждения во всех смыслах,  не оставляет главному герою времени и сил на спасение себя. Всё время он думает о пациентах. Его мир трещит по швам, но рефлексировать ему некогда. Это типично провинциальная история современной России, сделанная как сюжетное кино, с большим количеством врачебных историй и личных коллизий. И интерьер Соловьёвской больницы идеально подошёл для съёмок.

- В Интернете недавно  появился первый трейлер «Аритмии». В этом проморолике есть шокирующая сцена планёрки у главного врача «Скорой». Врач спрашивает нового начальника, обсуждая нештатные ситуации: «Но ведь моя задача - спасти человека?» И получает ответ: «Нет! Теперь лимит в 20 минут на один вызов соблюдаем неукоснительно!»

- Да, такие будни у людей этой профессии. Вы знаете, после этого фильма я стал по-другому относиться к медицинским работникам. Я понял, как врачи видят мир: у каждого из них перед глазами умершие люди, которых они не смогли спасти.

Теперь я стал понимать моего соседа по прежней квартире на «Пятёрке», врача-реаниматолога,  который проклинал запойного алкоголика, по вызовам которого он много раз спасал его от смерти. Он понимал, что спасает его, а в это время умирают другие люди, не дождавшиеся экстренной  помощи. Вот эту боль я очень хорошо прочувствовал за время съёмок картины по 14 часов каждый день.

Кино или театр?

- Как вы оцениваете уровень отечественного кинематографа? 

- Вспомним, что появление в конце девяностых годов первых отечественных сериалов («Менты», «Агент национальной безопасности») произвело фурор. Все увидели, что можно смотреть не только две с половиной тысячи серий американской «Санта-Барбары». Потом пошла лавина сериалов, и уровень этого продукта закономерно снизился: нелепые диалоги, сцены, сделанные «на коленке». Но сейчас появилась тенденция на создание качественных сериалов.

- Судя по фильмографии, вы в последние годы с головой ушли в мир сериалов…

- Волка ноги кормят, как говорится. Такая смена содержания  основной профессиональной нагрузки произошла постепенно.  Если раньше я играл в театре почти ежедневно, то сейчас моя загрузка - три спектакля в месяц. Что лучше - конвейер или нынешний ритм - можно спорить, находить аргументы «за» и «против». Как бы то ни было,  я охотно принимаю приглашения своих друзей сниматься в сериалах. И рад, что их много. Вот и сейчас уезжаю - Санкт-Петербург, Нижний Новгород, Тверь… Сыгранные роли приносят деньги, а по-настоящему удачные - ещё и творческое  удовлетворение, то, за что я люблю свою работу.

В другой реальности

- Выпускники театральных вузов всё чаще жалуются, что работу после четырёх лет учебы найти почти невозможно. В этом виноват только экономический кризис, на ваш взгляд?

- Каждый год в Москве и Санкт-Петербурге выпускается более трёх тысяч профессиональных актёров. И это только в двух столицах. Многие из них не находят себя в профессии, вынуждены искать «халтуру» вроде массовок в телепроектах. Это несчастье, тупик и, к огромному сожалению, может стать началом личностной драмы.  Мне, если оглянуться назад, повезло: ещё не закончив учёбу в институте, мы, группа из девяти молодых актёров, пришли в 2002 году в Волковский. Театр был почти «пустым», и для нас сразу  нашлось применение. Наша большая любовь к театру оказалась взаимной.

Сейчас молодым трудно. Ощущается пропасть между поколениями, даже на «вы» к нам, ветеранам, молодёжь часто обращается. Трагедией это, конечно же, не назовёшь, пусть пробиваются с боем, но объективно им это сделать будет гораздо труднее, чем нашему поколению.

- Каково, скажем так,  «самочувствие» актёра в нынешнем мире?

- Актёр ведь живёт в состоянии шизофрении, то есть раздвоения личности. Знаю по себе, как порой трудно вернуться из другой, сценической реальности, из своего образа в повседневную жизнь. Мне в этом помогают бытовые заботы. Вот, к примеру, забочусь о клумбах во дворе моего дома, хочу добиться, чтобы жильцы и прохожие не бросали в них окурки по худой  привычке.  Это та самая «теория малых дел», о которой писал и говорил Антон Павлович Чехов:  делать, что можешь, с теми ресурсами, которые есть.  Хотя, безусловно, писатель Чехов глубже и шире одной лишь философии «малых дел».

А продолжая тему бытия артиста, важно понимать, что он расшатывает свою психику ради профессии, чтобы играть. Он не может быть нормальным, как обычный человек, жить, как обыватель, у которого «всё хорошо». Он к тому же профессиональный  враль и, ко всему прочему, очень зависимый человек. Необходимость «прогибаться» в жизни, чтобы преуспеть, получить роль, остаться в лидерах, давит на личность, и не всем удаётся противостоять этой неласковой стихии жизни.

Три  уровня мастерства

- А как соотносится признание зрителей и мастерство актёра?

- Есть три уровня актёрского искусства. Первый - когда зритель в театре или в кино воспринимает самого артиста. На втором уровне человеку близок созданный персонаж, образ. И, наконец, на вершине пирамиды - та игра актёра, за которой зритель видит проблему, сокровенную суть пьесы.
Для примера приведу Александра Яценко в фильме, с которого мы начали разговор: он не зря получает свои отличия. Порой даже понять не можешь, как он добивается такой точности в работе. Но многие даже до первого уровня недотягивают и остаются вне тех рамок, в которых только и возможен успех игры.

Вспомним и классику, вот «Джентльмены удачи». Как замечательно  играет Евгений Леонов: сначала заведующего детским садом, а затем - уголовника-рецидивиста. Никакой приблизительности, абсолютная точность. Или гениальная работа Юрия Яковлева в фильме «Иван Васильевич меняет профессию».

Высший уровень - это та планка, о которой нельзя забывать. Мою профессию, которую я выбрал ещё подростком, начав играть в любительских постановках, для  меня не может заменить ничто. Я невероятно люблю театр.  Для меня сцена неотделима от полной творческой самоотдачи.

Смотрите также:

• «Дать духовное очищение». Владимир Гусев - об актёрской профессии →
• Владимир Шибанков: «Актёрский хлеб - чёрный» →
• Ярославца с руками отрывают режиссеры →