Юрий Соломин: "Не делайте из классики капустник"

Статья по теме
Михаил Жванецкий: "В Ярославле - моя публика"
   
   

Пять вечеров с Малым театром провели на минувшей неделе ярославцы. В Волковском театре прошли гастроли этого известного коллектива. Верный традициям, Малый представил три классические комедии в классическом исполнении: "Горе от ума", "Тайны мадридского двора" и "На всякого мудреца довольно простоты". А художественный руководитель театра народный артист России Юрий Соломин порадовал театральную общественность двухчасовой (!) творческой встречей. Фрагменты из этой беседы мы предлагаем нашим читателям.

Вчера, в день приезда в Ярославль, мне подарили копию программки 1900 года: гастроли Малого театра в Ярославле, "Горе от ума", в роли Фамусова - Александр Ленский. А его портрет висит у меня кабинете в память о моем учителе Вере Николаевне Пашенной, которая в свою очередь училась у Ленского! И я вчера очень боялся играть, хотя я не из пугливых. Не нахал, правда, но и не трус... Я знаю свои минусы и плюсы и "Горе от ума" играю уже восемь сезонов, но вчера этой программкой в меня заронили какую-то огромную ответственность.

Как-то у меня брали интервью, и журналист спросил: "А чей это портрет у вас в кабинете?" Я сострил: "Это - мой дедушка". А потом подумал: а ведь так и есть. Если Вера Николаевна моя крестная мама в искусстве, то ее учитель - мой дедушка.

* * *

Веру Николаевну Пашенную я вспоминаю чуть ли не каждый день. Даже перед отъездом в Ярославль вспомнил. Когда начал бриться... Во время этой нелюбимой процедуры я вдруг увидел в зеркале, что у меня стал заметен шрам возле левого века.

На этом месте мне удалили жировик за несколько дней до поступления в театральное училище. Учительница химии и моя классная руководительница Лизавета Ивановна, помню, сказала: "Ты же артистом будешь! Ты же сниматься будешь!" - и потащила меня к мужу, главному хирургу Забайкальского военного округа(!). Операция была сделана идеально, разрезали как по линеечке.

А на следующий день я уезжал в столицу. Дорога из Читы в Москву - семь суток и 12 часов. Я думал: все заживет. Увидев меня с этим шрамом, набиравшая курс Пашенная, очень искренний человек, воскликнула: "О, боже! Ты откуда?" - "Из Читы". - "Боже мой! Там же лагеря!" Я сначала не понял, сказал: "Да, там много пионерских лагерей"... Это был 1953 год.

Худенький, с разрезом в полщеки, я начал читать ужасно серьезный репертуар. Сначала монолог Нила из "Мещан". Вера Николаевна улыбалась. Затем я рванул: "Я волком бы выгрыз бюрократизм!" Она от хохота упала со стула: "Хватит! Хватит!"

Я уже прошел два тура, и тут у отца украли все документы. С обратными билетами ему помогли железнодорожники, но нам не на что было жить. И отец предложил мне: "Пойди к Пашенной, расскажи, что случилось, и если она берет тебя, то пусть берет сейчас". Помню, когда я все выложил Пашенной, мне казалось, что Вера Николаевна на меня смотрела целую вечность, хотя прошло секунды три. Она сказала: "Ну хорошо, оставайся..."

* * *

Семь лет я играл в театре только одну роль, правда, хорошую - Хлестакова в "Ревизоре". Но с 1966 по 1972 годы я ничего нового не репетировал! А в 1970-м на экраны вышел "Адъютант его превосходительства". И как-то на одном из скандальных собраний выступила одна из актрис: "Как же вам не стыдно? Его вся страна знает! А он у вас ни-че-го не играет!" И после этого пошла обойма ролей.

Мне кажется, все складывалось правильно: это был испытательный срок, меня испытывали. Может быть, поэтому, когда встал вопрос о новом художественном руководителе, почти весь коллектив Малого (это 700 человек) проголосовал за меня. Уже двадцать лет я существую в этом качестве. Конечно, как артист я многое, наверное, потерял. Играю мало. Сейчас только в двух спектаклях - "Горе от ума" и "Чайка". Хотя уже пора и в эти спектакли вводить актеров помоложе.

Я и не должен был играть в "Чайке". Но Ирина Муравьева, узнав, что я не буду задействован, сказала: "Тогда и я откажусь". А нам же нужно выпускать спектакль! Пришлось мне вводиться. Недавно Ирина подошла ко мне и говорит: "Слушай, может, нам уже все-таки пора?" - "Да я давно об этом думаю". Вот отметим юбилей Чехова и поменяем состав.

* * *

Сделать из хорошей пьесы капустник легко. Что и делают! Но уважающие себя люди уходят с таких спектаклей после первого же действия либо вежливо молчат. А критика визжит от восторга: "Это по-настоящему!" Что по-настоящему? По-настоящему - это когда зритель выходит из зала и у него щемит сердце. Или он думает об увиденном, даже ложась спать, и никому, в том числе близким, не говорит о своих мыслях. Зритель определяет, хороший спектакль или нет, по сердечности восприятия.

Смотрите также: