Нынешний год необычен: он объявлен Годом добровольца (волонтёра). Без сомнения, такой «ход» повлияет на популярность набирающего силу движения. По неофициальным данным, в волонтёрской работе - в самых разных сферах - уже сейчас участвуют 18% населения нашей страны.
Ярославская область - не исключение. О деятельности одного из самых известных в нашем регионе движений корреспондент «АиФ» побеседовал с командиром поисково-спасательного отряда «ЯрСпас» Алексеем Чернышевым.
В приоритете - поиск детей
Игорь Велетминский, «АиФ-Ярославль»: Алексей Вадимович, как появилась идея создать такую организацию?
Началось всё с того момента, когда я увидел телерепортаж о том, что в Московской области пропала маленькая девочка Лиза. Её искали несколько дней, и много людей, но чуда не случилось - ребёнка нашли мертвым. И выяснилось, что девочку можно было спасти, если бы волонтёры обнаружили её чуть раньше! Тогда я понял, что в нашей области абсолютно необходимо волонтёрское движение такого направления. Зарегистрировался на сайте московской волонтёрской организации и стал следить за их работой. Затем нашёл единомышленников в Ярославле и создал поисковый отряд. За время существования отряда наши волонтёры приняли участие в поисках нескольких сотен человек.
- Кто чаще всего обращается в отряд за помощью?
- Нас привлекают родственники или полиция. Кто чаще - такой статистики не ведём.
- Сколько детей удалось найти в прошлом году? Насколько это было трудно?
- Нашли всех. Мы не оцениваем наши действия с точки зрения трудно/легко, просто делаем всё, что в наших силах. В прошлом году поисковикам удалось найти 88 ушедших из дома детей, «бегунков», как их порой называют. Дети убегают из дома по разным причинам, но чаще всего из-за конфликтов в семье. Чем ближе лето, тем больше беглецов, в основном среди них те, кому больше 12 лет. Нередко бегут подростки из интернатов. У них с началом весны «страсть к перемене мест» просыпается.
Жертвы «тихой охоты»
- Какие необычные случаи спасения людей вам особенно запомнились?
- Как-то искали дедушку. Искали очень долго и безуспешно. Отчаялись, поиски приостановили. А он через шесть дней домой пришёл. Шёл пешком, потому что не было денег на проезд. Иногда мы начинаем искать человека, зная, что его нет в живых. Существует ряд факторов, которые указывают на это: когда и где пропал, в какое время года, как давно ведутся поиски, состояние здоровья у человека и многие другие показатели. Ситуации бывают разные, но как правило они типичны.
Удачные итоги наших поисков - это то, что даёт всей нашей команде силы работать. Несколько лет назад в соседнем регионе пропали двое мальчишек-школьников. На нас вышли представители полиции, поскольку была информация, что ребята находятся на нашей территории. Мы начали искать, и по ориентировке пропавших опознал охранник одного из торговых центров. В итоге ребят нашли: они несколько дней жили на стройке, при всем этом ежедневно гуляли во дворе соседнего дома. Когда мы вызвали полицию, бабушки, которые их регулярно подкармливали, взялись отстаивать своих неизвестно откуда появившихся знакомых. Но ни у одной из них не возникло вопроса, откуда взялись дети и что они постоянно делают на улице.
- Сейчас много сообщений о пропавших людях, причём разного возраста. Какие самые распространенные причины этих трагедий? Насколько помогают в поиске этих людей правоохранители?
- По моей оценке, всегда было не меньше пропадающих людей, чем сейчас, просто в наше время информация распространяется быстрее и шире. Самая распространенная причина - беспечное отношение к лесу. Время «тихой охоты» несёт в себе большой риск. Почти половина потерявшихся людей в нашей области - грибники. И так из года в год. Часто у них нет с собой навигатора, телефон порой бесполезен. Когда начинается сезон, к нам поступает несколько заявок каждый день!
Лесов много, как и людей, которые переоценивают свои возможности. Мы пытаемся донести до них простые, но крайне важные вещи: всегда сообщать родственникам, куда идёте; одежда грибника должна быть яркой, бросаться в глаза; если человек заблудился, то ему нужно сидеть на месте и не пытаться выйти самостоятельно. Правоохранительные органы и другие структуры, конечно же, ищут «потеряшек», но не всегда у них есть достаточные ресурсы для этого. Что толку от пятидесяти полицейских в лесу, если они выросли в городе?! Да и других задач у них немало.
На волне резонансных поисков
- Как становятся волонтёрами? Кто находит себя в этом деле, а кто уходит, не справившись с трудностями, прежде всего психологическими?
- Люди чаще всего приходят на волне каких-то резонансных поисков. Больше всего отклик, что неудивительно, при поиске ребёнка. Люди абсолютно разного возраста и разных профессий. Уходят по разным причинам: кто-то перегорает от частых поисков, кто-то не находит ежедневного героизма, о котором мечтал перед началом своего волонтёрства. Словом, по-разному бывает. Были случаи, что участник передохнёт и возвращается в отряд. Когда погибают потерявшиеся люди - кто-то уходит.
Морально тяжело это, особенно когда трагедии повторяются. Сохранить оптимизм в ситуации, когда раз за разом разыскиваемых людей уже не оказывается в живых, очень трудно.
Истории с плохим финалом - это жизнь, никуда от этого не денешься. Бывает, что нас привлекает полиция к поискам «по безнадёжным делам», когда человека уже, скорее всего, нет в живых. Именно поэтому некоторые волонтёры «выгорают», есть, говоря деловым языком, текучка кадров. Это неизбежно, люди пропускают ситуации через себя, верят в хороший исход, а когда он не случается, приходит разочарование.
- С какими издержками - в широком смысле - связана деятельность волонтёров?
- Главное - время. Все же работают, семьи у всех есть. Костяк волонтёров у нас небольшой - порядка трёх десятков человек. Это люди разных профессий и жизненного уклада. Они помимо проведения поисковых операций участвуют в различных федеральных программах, проводят обучение для добровольцев азам медицинской помощи, устройству работы технического оснащения. Мы проводим обучение для того, чтобы наши волонтёры не просто могли искать, а могли организовать тех, кто не знает, как это делается профессионально. Кстати, в феврале этого года волонтёры Национального центра помощи пропавшим и пострадавшим детям по приглашению нашего отряда приняли участие в совместных учебных поисках потерявшихся детей в 25 километрах от Ярославля возле деревни Ватолино. На этих учениях мы собрали как молодых, так и опытных добровольцев, происходил обмен опытом и обучение новичков на практике.
Особых методов удержания в волонтёрском движении не существует: если есть интерес к делу, то это главный стимул. У меня нет права на «перегорание», о котором как об особом риске в нашем деле я уже сказал. В нашем отряде развита взаимопомощь, мы сплоченный коллектив. Если видим, что человек «выдохся», отправляем отдохнуть, без этого невозможно работать.
- Какими вы видите перспективы волонтёрского движения - во всех его направлениях?
- Радует, что количество участников отряда «ЯрСпас» растёт, что на нас обращают внимание государственные структуры. Сейчас государство активно помогает движению добровольцев. Конечно, волонтёры не должны выполнять функции государства, но вносить свой вклад в общее дело могут. И делают это. Как бы громко это ни звучало, поисковая работа в отряде «ЯрСпас» для меня - возможность изменить мир к лучшему. А людям хочется пожелать быть внимательнее и добрее к своим детям, к родным, тогда и у нас работы будет меньше.
Смотрите также:
- Спасительная доброта. Предприниматель – о том, почему он помогает другим →
- Пропал человек. Что делать, знают ярославские добровольцы →
- Скорая помощь для кошек. Фонд «ЯрКот» спасает животных →