Их осталось уже немного - тех, кого мы поздравляем с Днем Победы. Тех, кто спас мир от фашизма и отвоевал для нас жизнь. Среди них и уроженец Пошехонья Федор Иванович Журавлев.
Записали в убитые
Великая Отечественная застала Федора Журавлева на латвийской границе, в местечке Люцин, где он проходил армейскую службу с 1940 года. Ему тогда было 20 лет.
В память отчетливо врезалось начало наступления фашистов. Федор как раз был в карауле, когда первые самолеты немцев появились в небе. Бомбы полетели на спящий город. Началась страшная паника: люди раздетыми выбегали из разрушенных домов, растерянно метались по улицам в надежде где-нибудь укрыться и спасти своих детей.
Хронологию очень трудно восстановить через столь длительное время, да и память стремится стереть неприятные события навсегда, но Федор Иванович помнит, как в первые годы наши все отступали и отступали. Артиллерийский полк, в котором служил он сам, постоянно попадал в окружение: не успевали выбиться из одного кольца фашистов, как тут же оказывались в другом.
Одним из самых тяжелых оказалось сражение под Вязьмой. Федор был установщиком артиллерийского орудия. Полк пытался вырваться из очередного окружения. Несмотря на множество солдат и достаточное количество техники, прорваться через кольцо противника никак не удавалось. В тот раз часть впервые лишилась своего орудия, которое разлетелось на куски от точного попадания немцев.
Но не только о потерях помнит ветеран. С гордостью рассказывает, как однажды их полк разбил вражескую батарею, не дав немцам переправиться через Днепр. К тому моменту Федор Иванович уже дослужился до командира орудия. Завидев фашистов, он дал приказ: "Беглый огонь". Немцы не успели даже направить оружие в сторону русских.
Когда все стихло, в пустом лагере противника раздобыли продукты для солдат и немецкий мотоцикл для начальства. До этого комвзвода разъезжал только на коне. Федор Иванович с улыбкой вспоминает, как начальники щеголяли друг перед другом, споря, у кого лошадь лучше.
Не обошлось и без ранений. А после одного из боев полк даже успели снять с довольствия, посчитав всех солдат убитыми. Тогда их обстреляли немецкие пулеметчики. Но артиллеристы выжили и два километра ползли к своим, бросив всю технику и отпустив коней.
Разведрота - в наказание
Значительная часть воспоминаний Федора Ивановича связана с пленом, в который он попал под Смоленском. Израненных и голодных солдат гоняли практически по всей Европе. В белорусских Барановичах немцы надели на пленных деревянные колодки. Когда в этой обуви толпа шла по улицам города, стоял такой невыносимый грохот, что прохожие затыкали уши. Этими башмаками Федор разбередил себе старую рану на ноге, идти дальше стало совсем невыносимо, и он, сняв колодки, продолжал путешествовать босиком.
Уже в лагере артиллерист заметил, что нога почернела до колена. Немецкий врач, посмотрев на конечность, категорично заявил: "Капут!" Федор Иванович не собирался лишаться ноги и не дал эскулапу совершить задуманное. На помощь пришел русский пленный, который пообещал провести операцию без ампутации. Ногу удалось вылечить.
После выздоровления Федора отправили в другой лагерь. Продолжилась жизнь пленника в Карпатах. Место пребывания оказалось не самым плохим: худо-бедно, но солдат кормили, и охрана здесь не издевалась над ними.
Были даже и удачные дни, такие, например, когда на территории лагеря пленные отыскали брошенные баки с рыбьим жиром. Пробив в них дыру в баках и насытившись не бог весть каким продуктом, многие наконец-то перестали ощущать чувство голода. В течение нескольких недель опустошали баки, некоторые из солдат даже набрали вес от рыбьего жира.
Две попытки сбежать из плена закончились неудачно. Только с третьего раза Федору удалось вырваться, когда лагерь перевели в Польшу. Там пленников охраняли старые, измученные немцы. Когда один из охранявших отвлекся на некоторое время, солдаты сумели пролезть под колючей проволокой. С Федором тогда сбежали двое русских и один поляк. Последний стал для товарищей по несчастью переводчиком. Благодаря ему беглецам удалось устроиться на работу и даже получить хлебные карточки и справку о том, что они вольнонаемные. В обязанности трудяг входила разгрузка вагонов.
Когда в Польшу пришли русские войска, Федор поспешил присоединиться к ним. Но все оказалось не так-то просто, пленного несколько раз допрашивали в особом отделе. На его слова, что он простой солдат и ни в чем не виновен, ответили: "Кто виноват, тот уже давно расстрелян". Наказанием за то, что оказался в плену, стала служба в разведроте, куда Федора Ивановича определили. Мол, выживет, так останется жить, а нет - умрет как солдат. Шел уже 1944 год.
Федор Иванович не любит касаться этой темы, не хочет вспоминать о службе в разведроте. Такие, как он, были просто прикрытием для разведчика, добывавшего ценные сведения. В случае чего солдаты шли сразу в расход. Федору даже не говорили об успехе той или иной разведоперации. Не положено.
...Федор Иванович дошел до самого Берлина, а после еще освобождал Румынию. Сегодня он вспоминает, как возвращавшихся на родину солдат, изможденных и уставших, освобожденные города встречали с музыкой. Идти становилось легче.
В родное Пошехонье Федор Журавлев вернулся только в 1946 году. Особенно в память врезался эпизод, когда ему сказали, что не дадут никаких наград, так как он беспартийный. "Служу Советскому Союзу!" - только и прозвучало в ответ.
Ждал ордена 16 лет. Ярославец Евгений Букин рассказал о войне с боевиками и чиновниками 
«Ярославль снова бомбят…». Дневник военного детства 
Можно убить и вилкой... 
«Снайперша». Корреспондент «АиФ» побывал на учениях ОМОНа