Почти четыре десятилетия назад, в апреле 1968 года, началась "Пражская весна": поддержанная всем чехословацким обществом попытка новых коммунистических лидеров явить миру нечто неслыханное - социализм с человеческим лицом. Спустя пять месяцев надежды чехов на демократию и свободу скончались под гусеницами советских танков. Об этом можно прочесть в любом школьном учебнике новейшей истории. О чем известно мало или вовсе ничего, так это о настроениях, чувствах и мыслях тогдашних российских граждан, особенно жителей провинции, - свидетелей и участников августовского позора.
"Слушают "Голос Америки", пьют..."
В 1966 и 1967 годах в Ярославской области состоялись первые после снятия Никиты Хрущева выборы депутатов Верховных Советов СССР и РСФСР. В ящиках для голосования в который раз обнаружились огорчительные для начальства надписи на бюллетенях и записки. Жить тогда стало легче, хлеба люди уже не просили, зато сильно гневались на демократию советского образца: "Кого выбирать, когда за нас давно все выбрано, и это в самой "демократической" стране. Трепачи. За нас решает и выбирает родная партия, а мы у нее все пешки"; "Эх, будь у нас кандидаты от оппозиции, я бы за них голосовал". Это в Ярославле. А в Угличе избирательница выразила свое отношение к бутафорским выборам в стихотворных строках:
Демократ иль бюрократ,
Коммунист или фашист,
Одна кандидатура -
Голосуй, дура!
Особую тревогу у обитателей Кремля вызывали настроения молодежи. 1968-й вообще стал годом небывалой студенческой активности по всему миру. Волнения во французских университетах, американские антивоенные марши протеста, массовые демонстрации на Вацлавской площади в Праге и в Варшаве - везде студенты заявляли о себе как о влиятельной политической силе. Наши не могли и не хотели оказаться в стороне. Девушки обрезали юбки по самое некуда (если свободу не дают сверху, она приходит снизу), юноши отрастили длинные волосы, облачились в штаны колоколом, и все вместе начали слушать западные радиоголоса, благо советская промышленность освоила наконец выпуск транзисторных приемников "Спидола" и "Меридиан". Коллективное прослушивание неодобряемого властью ансамбля "Beatles" стало чем-то вроде богослужения. Ну и, конечно, непременное условие русской свободы - поголовная пьянка с исполнением под гитару крамольных песен, лобзаниями, драками и битьем уличных фонарей. Член Политбюро Александр Шелепин на заседании этого высшего партийного ареопага в марте 1968 года объяснил соратникам, чем и как живут питомцы советских вузов: "Слушают "Голос Америки", пьют, наблюдается пренебрежение к общественным наукам". Летом того же года вузовский стукач-доброхот доносил по начальству: "Студенчество, вообще любящее всякие неприятности и отклонения от официальной линии, смотрит на происходящее в Чехословакии с доброжелательным любопытством. Некоторые даже рассматривают возможность повторения чешского опыта у нас. Студент-третьекурсник в беседе сказал: "Интересно, а у нас может быть так? Я бы лично поучаствовал".
Не допустить распространения чешской заразы, пресечь и оградить - вот лейтмотив советской пропаганды в течение всего мятежного года.
Неужели чехи не поняли, какой строй лучше?
Весной - летом были предприняты титанические усилия по дискредитации чехословацких реформ. 4 апреля "Правда" опубликовала выдержки из доклада первого секретаря компартии Чехословакии Александра Дубчека с изложением "Программы действий КПЧ" - официальной программы "Пражской весны". На следующий день Ярославский обком уже докладывал в ЦК об откликах трудящихся. Собравшиеся в парткоме завода топливной аппаратуры слесарь, мастер и бригадир поделились тревожными мыслями: КПЧ не придает должного значения контролю за радио, телевидением, печатью и кино. Слесарь паровозного депо станции Ярославль-Главный попенял чешским товарищам: хватит играть в демократию, надо усиливать воспитательную работу. Заведующий хирургическим отделением областной больницы тоже огорчился - зачем чехи "стали требовать такой свободы, которая неизвестно к чему приведет".
Через несколько дней собрали областной и городской партийный актив. Первый секретарь обкома Федор Лощенков доложил о состоявшемся 9 - 10 апреля пленуме ЦК КПСС, основным рефреном которого было: "Социалистическую Чехословакию не отдадим". Первый секретарь Ярославского горкома Барабаш поделился тяжкими впечатлениями от поездки в братскую страну: чехи смотрят программы западногерманского и австрийского телевидения, западные фильмы, слушают иностранные радиоголоса, страну наводнили иноземные туристы и самое печальное - кроме коммунистической у них еще четыре партии. Выступивший следом главный редактор областной газеты "Северный рабочий" Александр Иванов призвал оградить советского читателя от "авторов-дегтемазов", в числе которых оказались Александр Солженицын и Роберт Рождественский.
В мае Ярославский обком получил первую информационную записку ЦК КПСС "О событиях в Чехословакии". Разъяснялось, что реформы там носят антисоциалистический характер и являются результатом происков мирового империализма. С запиской знакомили членов партийных комитетов - обкома, горкомов и райкомов. Мнения этой номенклатурной категории - а в нее входили известные в Ярославле и области руководители предприятий, деятели культуры и образования, медицинские светила, передовые рабочие и колхозники - отразили в специальной справке, отосланной в ЦК.
Мнения и предложения видных ярославцев оказались такими решительными и бескомпромиссными, что насторожили самого Лощенкова - добрую половину он из справки благоразумно вычеркнул. В Политбюро еще надеялись договориться с непослушными чехами, а ярославские патриоты и интернационалисты прямо требовали: вводите войска. Настроения простых людей выразила швея Раиса Беседина: "Я и расстроена, и возмущена. Неужели за двадцать лет в Чехословакии не поняли, какой строй лучше?"
Ноги братской помощи
21 августа все советские газеты опубликовали заявление ТАСС о просьбе партийных и государственных деятелей Чехословакии ввести в страну войска Варшавского договора, а 22 августа - сообщение ТАСС, что вторжение проходит успешно, уже все заняли, население спокойно, а многие чехи и словаки даже очень признательны, что их наконец оккупировали. В Ярославской области, как и везде, состоялись многолюдные митинги, на которых трудящиеся горячо и единодушно одобрили решительные действия по спасению чехословацкого социализма.
Не все разделяли официальный оптимизм и верили в пропагандистскую ложь. Либеральная советская интеллигенция испытала чувство стыда. Вот лишь один пример. Среди журналистов, отправившихся освещать интернациональную акцию, был человек со звучным именем Карл Непомнящий. Бедняга погиб в результате несчастного случая - вертолет упал. Александр Твардовский по этому поводу сочинил ироническую эпиграмму: "Протянул Непомнящий ноги братской помощи".
И на Ярославской земле нашлись несогласные. Инженер завода "Победа рабочих" Никандров заявил на митинге: "Опрометчиво поступили, что ввели войска. От нас отвернутся теперь все социалистические страны". Весной 1969 года в ходе выборов в местные Советы на бюллетенях для голосования снова были обнаружены надписи: "Презрение душителям свободы народов - клике Брежнева"; "Советская власть - это бельмо всего мира! Поддерживаю чехов, которые пошли за правду"; "Долой однопартийную диктатуру! Глупо голосовать за Советы, которые не имеют власти. Прекратите обман! Да здравствует гуманный социализм!"
Впрочем, не следует обольщаться. Проявления несогласия и протеста носили единичный характер. Основная масса простых людей отнеслась к происшедшему с чувством удовлетворения и даже гордости за свою могучую армию, с которой, правда, никто в Чехословакии не воевал. Русские никогда не жили при демократии, и свободолюбивые устремления чехов были им непонятны. Кроме того, чехи жили гораздо лучше советских людей, и рядовой гражданин никак не мог взять в голову, какого рожна им надо.
Через двадцать лет чехи и словаки навсегда покончат с социализмом и вернутся к нормальной европейской демократии. Русские и сегодня склонны утешаться ностальгическими воспоминаниями о былой имперской мощи. Загадочный мы все-таки народ.
Фермер Владимир Кирсанов: «Страну приучили к торговле и отучили что-либо производить» 
Голод на "Холоде"