Военное время было тяжёлым для всех, но воспоминания о Великой Отечественной понемногу стираются, потому что ветеранов остаётся всё меньше. О том, как выживали в войну сироты в детских домах Ярославской области и почему многие из них до сих пор не имеют никакой поддержки государства, вспоминает ярославна Люция Успенская.
Осталась без родителей
Люция Успенская: В 1933 году умер мой отец: он работал в Ярославле в тресте столовых, раскрыл какую-то махинацию в ресторане, и, по-видимому, его отравили. Через год мама вышла замуж, ведь нужно было меня поднимать. Однако в 1938 году она скончалась от аппендицита - ей вовремя не сделали операцию. Я осталась с отчимом. Мы жили в коммуналке, и соседи однажды обвинили меня в краже золота. Я испугалась, что они вызовут милицию, и призналась в том, чего не делала. Отчим сразу отправил меня в детский дом.
Это был Давыдковский детдом под Ярославлем. Электричества там не было. Зимой бегали в школу по снегу босиком, чтобы не намочить унты. Уроки мы, конечно, не делали, не было у нас ни тетрадей, ни учебников. Вскоре все заболели чесоткой и подхватили вшей.
Однако у нас дети никогда не дрались, мы много работали, мыли всё сами, у нас была идеальная чистота. Утром спускались в столовую, где воспитательница распределяла, кто идёт чистить картошку, кто таскает воду, а кто пилит дрова. Не помню, чтобы нас наказывали, мы были очень послушными.
- А где вам приходилось работать?
- В годы войны мы, дети, работали для фронтовиков. Летом председатель колхоза договаривался с директором детдома, чтобы мы выходили в поля, окучивали и пололи картошку. Если задание не выполнишь - лишат обеда. А ведь мы были жутко голодные! Осенью собирали турнепс для кормёжки животных. Помимо этого у нас было своё хозяйство. С 13 лет я стала ходить на покосы, следила за огородом. Мы трудились до самого конца войны, выходных у нас не было. Дети были как скелеты. Иногда нас отправляли на кухню, там я собирала остатки еды с котлов, но всё равно оставалась голодной. Когда закончилась война, я написала письмо в Ленинград, что нас в детском доме морят голодом. Приехала комиссия, и детдом закрыли. Я устроилась нянечкой, где меня кормили одной баландой с пшеном. Совершенно случайно встретила начальника облоно, который, узнав, как плохо я живу, отправил меня в образцово-показательный детский дом за Волгой. Там нас и одевали, и кормили, даже скатерти были на столах!
15 лет - за кражу конфет
- Как вы попали в ГУЛАГ?
- Это был 1949 год, в Ярославле страшно голодали после войны. Мне тогда было 18 лет, я была никому не нужна, скиталась. У моей подружки Тани родители работали при садике, который располагался в Мукомольном переулке, сразу за церковью. Однажды Татьяна принесла ключи от кладовки, где хранились продукты. Мы ночью и залезли туда. Помню, стащили кусок масла, примерно 5 килограммов, и немножко конфет. Нас поймали, дали 15 лет ГУЛАГа.
- В лагере страшно было?
Однажды в лагерь приехали представители культурно-воспитательного отдела при Норильском ГУЛАГе. Перед нами должны были выступать артисты-заключённые, многие из них сидели по политическим статьям. Они создали театр, который ездил с концертами по лагерям. Среди них была бывшая балерина Одесского оперного театра Маргарита Кайданова. Вот мои девчонки ей и говорят: «Посмотрите нашу подружку, она очень хорошо танцует!» Я прошлась перед Кайдановой шагом мазурки, и в это время зашёл администратор её театра и решил взять меня в труппу! Так я стала танцовщицей, мои способности помогли мне выжить в лагере. Когда Сталина не стало, нас отпустили. После освобождения я окончила Норильский индустриальный институт и работала инженером на заводе. В Норильске прожила до самой пенсии.
Докажите, что вы труженик тыла
- Вы получаете какие-нибудь компенсации как труженик тыла военных лет?
- Меня не признали тружеником тыла - объяснили, что для этого нужны два свидетеля, которые подтвердят, что я трудилась на полях во время войны. Но где я на Таймыре найду свидетелей? В 2008 году я вернулась на родину в Ярославль, но сил у меня нет разыскивать свидетелей. Обида в душе не затихает. Я ведь настоящая труженица тыла. И таких, как я, детдомовцев, трудившихся в войну без выходных и праздников, много, но о них ничего не говорят!
Молодёжь сейчас другая
- Что ещё вас беспокоит сегодня?
- Дети сейчас растут озлобленными. У нас в войну хоть и был голод, но озлобленности не было. Все ребята были голодные, вшивые, но много трудились. А что сейчас с нашей молодёжью? Девочки избивают девочек, много зависти, и парни и девушки пьют, курят. От этого становится страшно.
- Как сложилась ваша личная жизнь?
- Живя в Норильске, я вышла замуж за администратора театра, который прежде меня взял в труппу. От него я родила своего единственного сына Серёжу. Но так сложилось, что мы разошлись. Когда я устроилась работать на завод, то часто бывала в рабочих командировках в Москве, там общалась с начальником Минэнерго, мы были в дружеских отношениях. После того, как его жена умерла, он позвонил мне в Норильск и предложил пожениться. Я уехала к нему в Москву в 1986 году, мне было 55 лет. После его смерти я вернулась в Ярославль. Сегодня я живу в одном доме со своей внучкой и правнучкой, сын тоже рядом.
Участник войны Николай Бритвин: «Труженикам тыла сейчас приходится тяжелее, чем ветеранам» 
Ветеранов войны чествовали в мэрии 
Ветераны войны из Данилова получили ключи от новых квартир 
Многодетная мама с тройняшками живёт только на детские пособия 
«Мужички». О лихом военном детстве - из уст очевидца