Все дальше и дальше уходит от нас в историю победный май 1945-го, и все ценнее становятся рассказы ветеранов, переживших войну и своими глазами видевших то, что происходило в те годы. Сегодня мы публикуем рассказ одного из них - Бориса Семеновича Аширова. В свои 87 лет он по-прежнему бодр и сохранил в памяти подробности того, что пришлось ему пережить. А пережить Борису Семеновичу пришлось немало и оказываться на волосок от смерти приходилось не раз... Итак, слово ветерану.
Первый бой без прикрас
В 1940 году я окончил в Ленинграде инструментальный техникум, по спецнабору был взят в армию, где меня послали учиться на радиотелеграфиста. После обучения назначили старшим радистом на радиостанцию РСБ (радиостанция скоростного бомбардировщика), смонтированную на автомашине. Вот так я и встретил войну.
Началась для меня война в Бродах, что на Западной Украине. 22 июня нас начали бомбить, когда мы спали в казармах. Вскочили по тревоге, даже обмотки не успели намотать. За окном нашей казармы был аэродром, который немцы тоже бомбили, и нам дали команду переходить в находящийся рядом лес.
Там мы слегка очухались, заняли оборону, машину с радиостанцией вкопали в землю, потом еще откуда-то пехота наша подошла и даже несколько танков. Вроде ничего, повоюем... Но уже следующей ночью опять прилетели немецкие бомбардировщики - сперва сбросили на парашютах осветительные ракеты, а потом, когда от них стало светло как днем, начали бомбить так, что лес буквально перепахали. Сущий ад был. Я выжил только потому, что мы не поленились - щель вырыли, как нас когда-то учили, так и спаслись. Выбрались оттуда, а рация наша разбита. Командиры нам говорят: сжигайте документы и пробирайтесь кто как может на восток. Стали выбираться...
Не разбирали, кто татарин, кто еврей
Бредем, а над нами немецкие самолеты летают на бреющем полете - и даже не стреляют, только страху нагоняют. В общем, недалеко мы ушли, попали в плен. Загнали нас немцы в тюрьму в городе Дубно: там три корпуса и вокруг ров с водой. Просидели мы дней пять на сухарях (причем наших еще сухарях - их немцы захватили на наших же складах) и баланде, а потом видим: немцы из одного корпуса всех вывели и заставили снять штаны. Зачем? А это они, оказалось, так евреев искали - кто обрезанный. Всех, кого так определили, тут же расстреляли (в том числе и татар-мусульман, у которых тоже обрезание принято).
На другой день - то же самое со вторым корпусом. А я в третьем... Но тут я услышал, что несколько красноармейцев как-то раздобыли ломик, которым можно отжать решетки, и задумали побег. Я их упросил взять и меня с собой, иначе ведь мне верная смерть. Они согласились. Нам удалось взломать решетку на окне, перелезть через стену и убежать.
Но опять не повезло - наткнулись на местных националистов, которые нас скрутили, заперли в каком-то сарае и решили, что завтра отведут обратно в Дубно. На сей раз нас спасла их жадность - у одного командира, бежавшего вместе с нами, оказались припрятаны золотые часы, ими мы "часового" и подкупили, ночью он нас выпустил. Выбрались мы, разошлись в разные стороны. А куда идти-то? Фронт непонятно где, из одежды на мне одна гимнастерка, оружия никакого нет.
Вот и стал я батрачить за еду и одежку то на одном хуторе, то на другом - и постепенно притом перебирался к востоку. Причем надо сказать, что не так мне страшны тогда были немцы, как бандеровцы. Немцы ведь гарнизонами стояли только в городах, больших селах и вдоль железных дорог, избежать встречи с ними было можно. А вот с бандеровцами было куда хуже - они для немцев "дань" собирали везде, всюду шарили. Помню, мне один мой "работодатель" даже специальный схрон сделал в вишневом саду, так бандеровцы его нашли и кинули туда гранату. Хорошо, что я в то время в другом месте прятался.
В штрафной роте
Добрался я до своих только осенью 1943 года. А как добрался? Одежда на мне гражданская, документов и оружия нет. Меня сразу в СМЕРШ. А там разговор короткий - раз документов нет и оружия не сохранил, значит, дезертир. В штрафную роту тебя, искупай вину кровью.
Ну а что за судьба в штрафной роте? Приказ - взять высотку. Нас 240 человек с одними винтовками, артподготовки никакой, а на высотке немцы с пулеметом. Высотку мы взяли, но осталось нас после этого человек 20, почти все раненые, в том числе и я. И опять мне повезло, что жив остался. После месяца лечения в медсанбате меня снова отправили на фронт в действующую армию, на передовую. Довелось мне потом повоевать и в расчете пушки-сорокапятки, и радистом побывать, и пехотинцем.
День Победы...
Закончил я войну уже с орденом Красной Звезды (получил его за форсирование Одера), орденом Отечественной войны I степени и медалью "За отвагу". А День Победы встретил в городе Бреслау (теперь это польский Вроцлав).
Причем что запомнилось: недалеко был лагерь для немецких пленных офицеров. Они там жили как на курорте - в карты дулись, загорали, в волейбол играли. А 9 мая, когда стало известно, что война закончилась, мы начали на радостях в воздух палить из всех стволов. Немцы стрельбу услыхали, выбежали, руками машут, орут чего-то по-своему, думали, что это немецкое наступление. А как услышали, что все, "Гитлер аллес капут", "капитуляция", так сразу и скисли, побрели обратно в свои бараки.
Вот так и закончилась война, началась мирная жизнь, в которой я 40 лет отработал на ярославском заводе "Полимермаш" в инструментальном производстве.
В войну не хватало хлеба, сейчас - заботы 
Упавший под Рыбинском самолет в ближайшее время должны были списать 
Помогла молодость. Марьяна Шестаева о войне, ударах судьбы и современности