Этот доброжелательный и скромный человек – высокопрофессиональный врач-нейрохирург, проводивший сложные и рискованные операции на головном мозге. Михаил Соловьёв спас от смерти не один десяток людей, оперировал опухоли и аневризмы (это поражение сосудов головного мозга, «бомба», способная в любой момент разорваться). Операции на мозге требуют высокой точности и профессионализма, ошибки здесь быть не может. Талантливый и добросовестный – так отзываются о Михаиле Васильевиче коллеги по цеху. Большой души человек – добавляют благодарные пациенты.
- «АиФ – Ярославль»: Михаил Васильевич, вы, можно сказать, основатель ярославской нейрохирургии, все самые сложные операции на мозге начинали делать в нашем регионе вы. С чего всё начиналось, и с какими проблемами сегодня сталкивается врач-нейрохирург?
- М.С.: Я приехал в Ярославль из Москвы в 1962 году. Нас, нейрохирургов, тогда в области было всего двое. Всё находилось в зачаточном состоянии, ни отделения, ни оборудования, в помине не было и сосудистой хирургии. Всякие приспособления для операций приходилось делать самим. Первую ярославскую ангиографию (изображение сосудов) сделал я: вводили в сонную артерию иглу, контрастное вещество, делали снимки и по ним ставили диагноз и оперировали. И вот иголки и трубочки, приспособления я делал сам. Теперь всё это есть, правда, зарубежное, дорогое и в небольшом количестве. То и дело дефицит расходного материала! Например, дали на операцию только 3 или 4 иглы, а мне, может, нужно 30! Я всю жизнь воевал с этими «мельницами», и мне, откровенно говоря, надоело. Зажимы, ножницы, скальпель - всё из-за рубежа. Зачем же мы тратим такие деньги, когда всё это могут делать у нас, в России!
- «АиФ – Ярославль»: А обеспечение оборудованием?
- М.С.: Его тоже не хватает. Вот, к примеру, микроскоп: он есть у окулистов, в сосудистом отделении, а до нейрохирургии никак не дойдёт очередь. Микроскоп необходим, чтобы во время операции на мозге видеть всё в деталях и избежать неприятностей и неожиданностей. В конце концов, я приобрёл первый отечественный нейрохирургический микроскоп, но он быстро вышел из строя. Кстати, однажды на выставке я заглянул в немецкий микроскоп и понял - это небо и земля! Наши нужды все знают, а воз и ныне там. Оперируем со специальной лупой.
У нас недавно открылось региональное сосудистое отделение – прекрасное, и для него приобрели дорогую аппаратуру. Появились компьютерные томографы, правда, довольно капризные, обслуживание их дорогое, и если из строя выходит какая-то деталь – новую ждать очень долго. Как-то два или три томографа простаивали не один месяц.
- «АиФ – Ярославль»: Но ведь больной не может ждать!
- М.С.: А как же мы раньше оперировали без компьютера?! Это теперь просто сказка, всё хорошо видно. И современные диагностические возможности необыкновенные. Вот сегодня мы со студентами разбирали случай: женщина болела, потом всё вернулось в нормальное русло, и она хорошо себя чувствовала. Но… томография показала – опухоль в мозгу! Необходима операция. Иногда мы можем диагностировать совсем крошечную опухоль.
- «АиФ – Ярославль»: Вы довольны молодыми медицинскими кадрами?
- М.С.: Нет, потому что отобрать трудно. Многие ребята у меня учились, но не все соответствуют. Понимаете, самопожертвование должно быть – не считаться со временем, быть преданным, что ли, искать способ выйти из трудного положения, а не уйти в сторону. И это огромная ответственность. Во всём мире самые дорогие врачи – нейрохирурги. Но не у нас. Еду как-то в автобусе, объявление: «Приглашаем кондукторов, зарплата - от 14 тысяч». А у нас - 6 тысяч! Почему такое отношение к врачам, не знаю. Я, правда, внушаю студентам: учитесь, налегайте - придёт время, и всё встанет с головы на ноги.
Милосердных мало стало, даже медсестёр. Палатная медсестра, например, должна быть в палате. Как в Америке, я туда по обмену ездил: за день у них перерыв всего 20 минут – покурить, выпить кофе и т.д. А у нас немного поработают – и сидят, лясы точат.
- «АиФ – Ярославль»: Что ещё вас удивило в американских больницах?
- М.С.: Врачи там работают совсем не так, как мы: с 8 утра до 8 вечера. А больных выписывают даже в 7 утра в воскресенье (!), потому что страховая компания считает не дни, а часы.
Поликлиническая помощь там очень высоко развита, в этом плане они ушли от нас далеко. У нас попробуйте вызвать на дом невропатолога, или хирурга, или окулиста. А там – пожалуйста.
Американцы, в свою очередь, у нас удивляются: в вашей больнице, мол, очень много ходячих больных. Если больной ходит, пусть он амбулаторно лечится. С какой стати он лежит в больнице, где так дорого стоит койко-день?
- «АиФ – Ярославль»: Говорят, у каждого хирурга есть пациент, которого он помнит всю жизнь. У вас такие были?
- М.С.: Запомнился Толик Крыжов, мальчик лет 10. Диагноз – опухоль мозжечка. Я только начинал тогда работать. Удалил ему огромную опухоль – до сих пор это ценится, считается высокой технологией. И он выжил! Ещё не забуду Леночку. В 6-летнем возрасте попала к стоматологу, у нее была опухоль подъязычного нерва. А потом - опухоль мозга, я оперировал её 8 часов, не отходя от стола, это мой операционный рекорд.
- «АиФ – Ярославль»: Как вы относитесь к тому, что наша медицина становится всё более платной?
- М.С.: На больничной койке лежит не диагноз, а больной. Наша страховая медицина на больного смотрит сквозь клистирную трубку: у него болят глаза - вот глазами и занимайся. А сердце, почки – э, нет, это в другой раз. И я не могу с этим согласиться. Больного надо лечить всего. Может, платная медицина и хороша, но у населения-то денег нет! А страховая медицина у нас бедная.
В Ярославле проходит международная конференция врачей 
Афиша бесплатных развлечений в Ярославле (6 – 7 июля) 
Область приобрела автомобиль детской мобильной диагностической помощи