– Игорь Николаевич, сейчас вы совмещаете работу в двух театрах: Ярославском ТЮЗе и питерском Театре на Литейном. Как удаётся жить на два города?
– Был период, где-то в 90-х, когда я работал в шести театрах одновременно, так продолжалось несколько лет. Жил тогда в самолётах и поездах. Но это было в молодости, хотелось везде и всё успеть. Последние семь лет я работал в Москве на телеканале «Культура». Снимал фильмы, сериалы, передачи, спектакли... Конечно, было очень много полезного и интересного, но телевидение – чужой для меня мир, мне в нём было некомфортно. Понимал, что надо возвращаться в родную стихию, в театре я как рыба в воде. Мне всегда нужно чувствовать ответственность за большой коллектив. Я очень благодарен Ярославскому ТЮЗу, департаменту культуры, директору театра Наталье Николаевне Прокиной за то, что они поверили в меня и пригласили на должность главного режиссёра. А Театр на Литейном – это родной для меня театр, где я в разные времена работал и актёром, и режиссёром.
– Можете, как человек новый, сказать, какие проблемы на данный момент существуют у нашего ТЮЗа?
– Проблемы у всех театров сегодня схожи. Так что первая задача – это профессиональный уровень. В нашем театре уже введены занятия по пластике, хочу начать ежедневные занятия по речи и актёрскому мастерству. Это необходимо. Все проблемы решаемы, главное, чтобы у людей было желание развиваться. А желание есть. Сегодня особенно остро ощущается, что люди в театре работают не из-за денег. Это не секрет, что в сфере культуры очень небольшие зарплаты, и те, кто остаётся, преданны театру целиком и полностью.
– А государство помогает или приходится самостоятельно выживать?
– У нас государственный театр, поэтому поддержка оказывается. Конечно, хотелось бы, чтобы помогали больше, но вопрос нехватки средств на культуру стоял всегда, во все времена. И от театра здесь тоже многое зависит: театр должен что-то предъявлять, заинтересовывать зрителя. Если мы будем делать спектакли, о которых станут говорить, спектакли стильные, интересные, возвышающие, заставляющие задуматься о себе и о жизни, то помощь появится. Нельзя просто просить и ничего не давать взамен.
– ТЮЗ – для детей и подростков. Но всё чаще на афишах можно видеть спектакли для взрослых…
– Эта болезнь началась с 80-х годов, институт детских театров стал постепенно умирать. ТЮЗы уже давно перешли на режим фестивально-взрослого спектакля, и это досадно. У нас ведь были замечательные традиции детского театра, делались яркие, красочные спектакли и для детей, и для взрослых. За границей, к примеру, нет понятия «театр юного зрителя», там почти все детские спектакли предназначены для семейного просмотра. Мы сейчас тоже будем делать семейные спектакли: «Снежная королева», «Конёк-горбунок», «Фанфан-тюльпан»…
– Можно ли сказать, что сегодня люди перестали любить театр?
– Сейчас у театра большая конкуренция. Кино, телевидение, музыка, эстрада…Человек, пришедший с работы, наверное, предпочтёт посмотреть фильм по телевизору, а не пойти в театр. Время изменилось, и нужно его понимать и ощущать. За границей драматический театр очень чётко занимает свою небольшую нишу в культурном пространстве, у нас же рамки расплывчатые. Нужно бороться за зрителя, иногда думать об «упаковке», о рекламе, продвижении – тогда и не театральный зритель заинтересуется. Бывают спектакли очень хорошие, которые могут собрать публику, но им не сделали рекламу, не раскрутили, не рассказали о них. Реклама сегодня – это очень важная часть жизни, и надо это использовать.
– А нужен ли детский театр?
– Потребность в детских спектаклях, как и в спектаклях для молодёжи, огромна, залы заполняются. Это не может не радовать.
– Как «заманить» подростков в храм Мельпомены?
– Яркими, современными, живыми спектаклями, тем, что им интересно. Если ученик проходит в школе какую-то книгу и знает, что по ней есть спектакль в театре, он может туда сходить и получить своеобразный театральный урок. Театру не надо бороться с телевидением или кино, ему надо заниматься другим. В театре всё происходит на ваших глазах, вы эмоционально соприкасаетесь с актёрами, погружаетесь в атмосферу спектакля, ощущаете эффект присутствия. Такого нет в кино и на телевидении – это же консервированный продукт.
Привлечь молодёжь можно разными способами, но всегда нужно быть верным своим эстетическим принципам. Некоторые театры увлекаются натурализмом – бассейнами на сцене, огнями, раздеваниями актёров, матом – это, как мне кажется, не театральные средства, не язык театра, для меня это неприемлемо. Я видел много спектаклей, где ругаются матом и раздеваются, но не видел ни одного, где это действительно было нужно. Голые актёры на расстоянии трёх метров от зрителя – это отвратительно. Чтобы показать красоту человеческого тела или вызвать у зрителя восторг, ненависть, любовь – не обязательно снимать с актёров одежду. Эротику можно сыграть, сняв перчатку и поцеловав женщине руку.
– Чем вы планируете в ближайшее время порадовать ярославцев?
– Будет очень много премьер. В этом сезоне репертуар существенно обновится. Я очень долго сидел в телевизионном заточении, идей накопилась масса, и, главное, хочется, чтобы все актеры были заняты интересной, творческой работой.
Философская сказка. Маяковка представила в Ярославле спектакль «Кант» 
Евгений Марчелли: «Не знаю, зачем людям театр» 
Сергей Пускепалис: «Разгильдяйству, которое мы пытались пресечь в Волковском театре, всё равно не будет ходу» 
Актёр Николай Шрайбер: «Порой трудно вернуться из образа в реальную жизнь»