Татьяна Владимировна Степанова в годы войны сражалась не на передовой, а в партизанском отряде. Но пережить ей пришлось не меньше, чем фронтовикам, прошедшим сквозь ад кровопролитных боев.
В оккупации
Война началась, когда Татьяне было 14 лет, тогда вместе с мамой она жила в Херсоне.
- Утром я проснулась оттого, что на улице стоял шум и крик. Оказалось, привезли беженцев из Одессы, которую ночью бомбили. Они были в полусумасшедшем состоянии, - вспоминает женщина. - К вечеру объявили, что наш город теперь прифронтовая территория.
Открыли призывные пункты, взрослые записывались в добровольцы. А их, подростков, организовали в группы, которые должны были с 10 часов вечера ходить по кварталу и смотреть, какие окна не заклеены крест-накрест и из каких виден свет. Над городом низко летали немецкие самолёты. В это время появились очереди за продуктами.
В городе началось мародёрство. А через несколько дней стали сжигать заводы, чтобы они не достались врагу. Только стихли пожары, в город вошли немцы. В первую ночь слышались взрывы, а утром горожане нашли объявления: "Ночью сигнализировали Красной армии о расположении немецкого штаба и стреляли по штабу, мы взяли в заложники порядка 300 евреев. Если не прекратится сигнализация, их расстреляют". Потом появилось новое объявление: "Заложники расстреляны, взяты в заложники вдвое больше".
- Мы не верили, пока из нашего двора не взяли семью Бенчик. Каждый вечер крытые машины с людьми уходили на вокзал. По городу поползли слухи, что людей везут в степь и там расстреливают. Наши мальчишки днём спрятались в кустах, а к вечеру увидели, как подъехали фургоны, как выгнали людей, заставили вырыть рвы, раздеться, встать около этих рвов, и их расстреляли. А убивали наши, ставшие полицаями, - вспоминает Степанова.
Заключенная концлагеря
Когда немцев разбили под Сталинградом, они стали угонять на работы в Германию всех подряд. Отправили туда и Татьяну.
Торги "живым товаром" проходили в Берлине. Сначала приехали фермеры, которые выбирали себе помощников, потом фрау за домработницами. Большинство опять посадили в вагоны и отправили в концлагерь.
- Утром нам выдавали "кофе" - некий напиток из жареной моркови или свёклы и 500 граммов "хлеба" из опилок. Днём "брюквенный суп" - вода, в которой сварена брюква. Вечером опять "кофе" с остатками "хлеба". В воскресенье, его лагерники ждали особенно, - синеватую манную кашу на воде, - вспоминает Татьяна Владимировна.
Всем выдали материю с надписью "OST" ("работник с востока") и картон. Нужно было сделать карточку и пришить к одежде. Всё это время их называли недочеловеками.
17-летнюю Таню отправили собирать шлак, потом перевели на станки. Рабочий день - 12 часов. Под утро уже глаза закрывались, а выключишь станок - били плетками из тонких кожаных ремней с узлами на концах, которые сдирали кожу и вырывали куски мяса.
Людей постоянно перегоняли из одного лагеря в другой. Чего только не насмотрелась Таня за это время. Ослабевших в дороге конвоиры расстреливали на месте. Больше всего ей запомнилось, как на обочине лежала мертвая женщина, а по ней ползал маленький плачущий ребенок.
Со временем Татьяна оказалась в концлагере на территории Чехии.
Ни одного провала
Однажды лагерники собрались бежать. Как только раздался условный сигнал, Татьяна тоже бросилась сломя голову, пока несли ноги. Добежала до леса, а там попала к партизанам.
- Решили сделать меня связной. Но я была совсем не похожа на европейскую девочку, - вспоминает Татьяна Владимировна.
Ей подстригли волосы, переодели, научили накручивать бигуди и глазки строить. И ни одно задание Татьяна не провалила, девушка никогда не вызывала никаких подозрений у фашистов.
Пятерка за интересную жизнь
Закончилась война. Отслужив полтора года переводчиком в армии, Татьяна уехала в Ярославль, где жили родственники отца. Окончила вечернюю школу, затем институт, вышла замуж, родила троих детей.
Сейчас Татьяна Владимировна окружена вниманием детей и внуков, сама заботится о правнуках. Недавно правнук за рассказ о её жизни получил в школе две пятерки - по литературе и истории.
Притяжение неба 
Маленький кормилец. Ярославец Семён Бройде вспоминает о военном детстве